Успех без выкроек: история Надежды Ламановой

— Что, Муська? Забыли тебя? Ну ничего, здесь тебе будет теплее.

— Машенька, милая. Ну где же все?! Не могли же и нас забыть. Мы же здесь. Ты и я. Маша, почему двери закрыты? — говорила, задыхаясь, другая женщина. Дрожащими морщинистыми пальцами с безупречным маникюром она сжимала холодные дверные ручки и пыталась достучаться хоть до одной живой души. Кем была эта элегантно одетая дама? Женщине с кошкой на руках она приходилась старшей сестрой. И это все, что я смог тогда понять.

В тот момент я стоял на лестнице и пытался восстановить разбитый фонарь над главным входом. Должно быть, его стеклянные стенки лопнули, не выдержав общей тревоги и грусти тех дней. Ведь фонари, как ни одно существо в мире, улавливают тайные настроения и мысли. Поэтому и мой верный кованный помощник никогда не ошибался.

Он приводил меня туда, где я был особенно нужен.

— Извините, давно ли вы здесь находитесь? Были ли здесь люди и машины? Я видела, как отъезжают грузовики. Это были эвакуационные машины?

Мне не оставалось ничего другого, как подтвердить, что я тоже видел эти грузовики,

видел, как люди выходили из театра и садились в машины. Тогда женщина с кошкой начала успокаивать сестру и что-то судорожно ей объяснять. Они попрощались со мной и отправились назад той же дорогой, что и пришли. Через несколько минут я услышал крик:

— Маша, нашатырь… Нашат…

Пустая улица за считанные секунды донесла эту просьбу и до меня. Но кроме лампового масла я ничего не мог предложить. Добежав до амбулатории Большого театра, я увидел лежащую на земле элегантную женщину. Маленький флакон духов «Coty», выпавший из сумочки, разбился и в последний раз преподнёс своей владелице раскрывшийся цветочный букет. Сестра незнакомки сидела на коленях рядом с ней, не боясь испачкать осенней грязью свое безупречное пальто. Она рыдала. Только что от сердечного приступа и разочарования умер родной и любимый ее человек. Женщина не смогла принять, что родной театр, которому она отдала всю свою душу, забыл про нее и оставил в военной Москве.

— Наденька… Наденька… Надя! Все будет хорошо, только держись, — продолжала со крушаться сестра.

Но изменить что-то уже было неподвластно даже моему фонарю и Судьбе, которая наблюдала за происходящим, стоя по ту сторону главной улицы. Я подошел к ней и начал расспрашивать про эту женщину. Кто она и почему я оказался рядом с ней только сегодня.

— Фаролеро, пойми, — ответила мне Судьба. — Ты не можешь менять дорогу, ты можешь только освещать ее. Дама, с которой тебе сегодня удалось увидеться, выбрала свою дорогу сама. И не ошиблась. Поэтому ты не познакомился с ней раньше.

Эта женщина — Надежда Ламанова, кутюрье и законодательница моды. Она была не просто мечтателем. Прежде всего, она была чутким человеком. Это помогало ей изящно воплощать все мечты модниц своего времени и идти по своей дороге. Будущая легенда российской моды родилась в деревне под Нижним Новгородом, где находилось имение ее отца и его братьев. Окончив гимназию, Надежда Ламанова переехала в Москву и поступила в школу кройки и шитья Ольги Суворовой.

В 1879 году девушка переходит на самостоятельную работу и буквально сразу делает большие успехи — профессия была выбрана верно. Заработанных денег хватало и на то, чтобы растить младших сестер, и на то, чтобы откладывать на будущее. Её первые работы появились в ателье у мадам Войткевич, где в конце XIX века одевались модницы двух столиц.

Слава о «модистке, которая замучает примеркой, но сделает божественное платье», быстро распространилась среди российской аристократии. Московские модницы того времени говорили: «Шить теперь надо только у мадам Войткевич — там есть одна новенькая закройщица мадемуазель Ламанова, которая истиранит вас примеркой, но зато платье получится, как из Парижа».

У Ламановой одевались и обеспеченные дамы-буржуа, и представительницы купеческого сословия, а вскоре фантазия модельера и безупречное качество ее нарядов привлекли богему и аристократок. Актрисы русских театров стали со временем для Ламановой основной клиентурой — у неё одевались Мария Ермолова и Ольга Книппер-Чехова.

Неудач в своём ремесле молодая женщина не терпела — однажды, когда на примерке от долгого стояния в корсете потеряла сознание актриса, Надежда Ламанова от переживания сама упала в обморок. А после сказала, что больше с неудачливой моделью работать не будет. Прошло всего несколько лет — и об этой молодой женщине с безупречным вкусом, огромным художественным талантом и блестящими организаторскими способностями заговорила вся Россия.

Скопив достаточно средств и приобретя немало полезных связей, Надежда Петровна решилась открыть свое дело. 24-летняя Ламанова стала хозяйкой ателье, расположившегося в самом престижном торговом районе Москвы — на Большой Дмитровке, в доме Адельгейма. До конца жизни говорила, что сама шить не умеет — эту работу выполняли нанятые закройщицы и швеи. По свидетельству очевидцев, метресса отечественной моды создавала свои платья без эскизов, по вдохновению, «накалывая» ткань булавками прямо на модели. Надежда Ламанова шила и придворные туалеты, а в 1896 году, по легенде, была представлена императрице Александре Федоровне, которая выразила желание посетить ее модную мастерскую. Увидев процесс создания платья, напоминающий работу над уникальным произведением искусства, государыня была поражена. Последняя российская императрица, Александра Фёдоровна считалась настоящей красавицей и одевалась хотя и по моде, но весьма умеренно. Туалеты Ламановой нравились ей. Талантливый модельер становится сначала Поставщицей Ея Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Федоровны, а позже «Поставщицей Двора Его Императорского Величества». Звания выше, конечно же, быть не могло.

Дело Надежды Петровны настолько разрослось, что постепенно у нее стало 300 мастериц.

А начинала свое дело девушка всего лишь с 11 помощницами! Ежегодно она ездила в Париж, где держала квартиру, закупать модный товар для своего предприятия. А закупала она этого товара на полмиллиона! Конечно, огромен был и доход ее — мастерская давала ей до 300 тысяч рублей в год, то есть, другими словами, по 1000 рублей в день! Для сравнения: среднее месячное жалованье городского жителя составляло в тот период примерно 35 рублей.

Шить в модном салоне Ламановой стало не менее престижно, чем у известных парижских кутюрье. К ней приезжали аристократки, жены крупных предпринимателей, банкиров, правительственных чиновников самого высокого ранга, особы из придворных кругов и члены императорской фамилии. Ателье, все увеличиваясь, постоянно переезжало, и, наконец, в 1908 году по проекту архитектора Никиты Лазарева специально для мастерской Ламановой построили здание на Тверском бульваре. Сейчас там, в доме № 10, находится Информационное агентство России — ТАСС.

Наряды, которые придумывала Ламанова, были не только красивыми, но и удобными. Даже великий французский модельер Поль Пуаре заинтересовался ими. Потрясенный «Русскими сезонами» во Франции, он приехал в Москву со своими новыми моделями в ориентальном стиле. Дефиле проходило в доме у Ламановой и, конечно, привлекло внимание российской художественной элиты.

Надежда Петровна была первой, кто оценил идеи знаменитого французского модельера. Она начала создавать модели без корсета уже в 1900-х годах. В 1917 году Россия надела платья из белого льна и красного ситца. Эта смена наряда отразилась и на жизни Ламановой. Она, дворянка по рождению, после революции осталась в России. Ее муж, крупный бизнесмен и благотворитель Каютов, был арестован большевиками в числе первых. Ламанова надеялась, что ей удастся добиться его освобождения. Этим мечтам не суждено было сбыться: Каютов был уничтожен, и сама Ламанова была в 1918 году

арестована и посажена в Бутырскую тюрьму за то, что шила наряды для императрицы. Через несколько месяцев она была освобождена по ходатайствам Горького и Станиславского и приказом Луначарского назначена руководить ателье по пошиву «новой советской одежды». В стране, где сменилась власть и о моде почти никто не думал, нужно было продолжать чем-то жить. Надежда Ламанова, уже немолодая женщина, смогла остаться верной своему делу. Для этого ей пришлось пользоваться буквально подручными материалами.

 Отдельной главой жизни Надежды Петровны была дружба со скульптором Верой Мухиной. Еще до революции молодой скульптор рисовала эскизы для театральных костюмов и о формления п остановок К амерного т еатра, а в 1920-х о на п ознакомилась с Ламановой, для которой, несмотря на большую разницу в возрасте, стала не просто соавтором, но и очень близкой подругой. В 1925 году они выпустили альбом «Искусство в быту», в котором представили модели бытовой одежды, одновременно красивые и практичные. Их платья предназначались для обычных женщин и имели простой крой, чтобы у каждой читательницы была возможность самостоятельно сшить себе достойный наряд.

В том же 1925 году Ламанова и Мухина приняли участие во Всемирной выставке в Париже «Art Decoratifs», подготовка к которой требовала огромных сил. В отделке платьев использовались народные мотивы, ручная вышивка, и те материалы, которые были тогда доступны: платья приходилось шить из мешковины, штор и матрасной ткани. Высококачественной фурнитуры они также были лишены, так что в ход шло все: от соломы до дерева. Платья Ламановой были представлены на выставке со всеми аксессуарами — обувью, поясами, шляпами и бусами, скатанными из хлебного мякиша. Скромным и практичным моделям, украшенным в народном стиле, предстояло конкурировать на выставке с роскошными нарядами западных кутюрье Жюри оценило творения Ламановой и Мухиной: они получили Гран-при за «национальную самобытность в сочетании с современным модным направлением». Саму Надежду Петровну в Париж не пустили… Эти наряды от Ламановой можно было видеть не только на подиуме — в них выходила в город муза Владимира Маяковского, Лиля Брик.

До конца жизни Надежда Петровна создавала костюмы для театра и кино. Она одевала актеров первых советских фильмов: «Аэлита», «Поколение победителей», «Цирк», «Александр Невский», «Иван Грозный», «Ревизор». Будучи уже очень пожилой женщиной, сотворила шедевры театрального костюма для «Женитьбы Фигаро», «Вассы Железновой», «Последних дней Турбиных», оперы «Борис Годунов»…

Театру Ламанова посвятила 40 творческих лет. Еще в 1901 году Константин Станиславский сделал Ламановой первый заказ, и сотрудничество с МХАТом продлилось до последних дней кутюрье. Она создавала костюмы для «Вишнёвого сада», «Мёртвых душ», «Анны Карениной»... Надежда Петровна была не просто костюмером или портнихой — Станиславский называл ее «большой художницей», «незаменимой», «драгоценной», «Шаляпиным своего дела», лучшим специалистом в области создания театрального костюма и лучшим его знатоком. Он верил Ламановой, как ни одному актеру в своем театре…

 Когда Судьба закончила свой рассказ, я взглянул в ее глаза. Ей уже давно был известен финал истории этой потрясающей женщины. И как бы печальна ни была эта сцена у театра, тем не менее написана она была еще задолго до сегодняшнего дня.

— Надежда Павловна была поистине чуткой женщиной. — проговорила Судьба. — Она достойно прожила свою жизнь, полную творчества. Ей удавалось улавливать ноты времени и играть по ним. Предвидела она и свой уход. Незадолго до печального октябрьского дня Ламанова поделилась с Верой Мухиной предчувствием скорой смерти. На вопрос подруги о причинах таких мыслей модельер ответила с грустью: «У меня остались всего две капли «Coty». Ее любимые французские духи закончились, завершалась и жизнь…

Слова оказались пророчеством. Увидев запертые двери пустого театра, пожилая женщина не смогла пережить удара: сердце ее остановилось. В тот же день ее сестра Мария сообщила о трагедии Вере Мухиной. «Надюша оказалась не нужна», — написала она, не зная всего лишь одну деталь. Отъехавшие от театра грузовики, которые они увидели вдалеке в тот день, были всего лишь первой эвакуационной группой.