Farolero о Савве Мамонтове

Помните: если коснуться волшебного фонаря Farolero, исполнится заветное желание. А тот, чье лицо озарит его свет, найдет свое предназначение. В детстве я очень любил смотреть на звезды и думать о том, кто их зажигает там, на небе, и для кого. А когда впервые увидел ночной город в сиянии огней, я был очарован: будто неведомый волшебник спустился на землю и зажег их для меня. Оказалось, что эти звездные огни над городом для всех зажигает фонарщик. 

Я очень захотел стать этим самым фонарщиком. Мне казалось, что он такой же волшебник, как и тот, что на небе. Я был готов на все ради того, чтобы стать похожим на него. Но мой отец тогда сказал, что это все романтическая чепуха и выдумки. Фонарщики вовсе не волшебники и получают жалкие гроши за свою работу. Я очень любил отца и не хотел его огорчать, поэтому предал свою мечту в угоду ему. И оставался бы я простым мошенником, если бы Судьба не вручила мне волшебный фонарь и не помогла исполнить свое предназначение.

С тех пор я помогаю людям найти свой путь. Человек, чью дорогу осветит мой фонарь, будет удачлив и находчив. Если коснуться его, то исполнится заветное желание, а тот, чье лицо озарит его свет, познает свои таланты и найдет свое призвание. Так и странствую я по свету. Многих людей повстречал и многих еще встречу. Но не всем требуется моя помощь. Рядом с кем-то мой фонарь и без фитиля горит особенным магическим светом. Светом, который озарит дорогу мечтателю.

Сегодня мне хотелось бы поделиться историей, в которой я был лишь сторонним наблюдателем. Я расскажу о человеке, который, как никто другой, был верен своим мечтам, а мой фонарь, в свою очередь, впитывал в себя его магию. Все было в жизни этого человека: и мечты, и наставления отца, и предательство. Готовы узнать его историю?

Серебряный век подарил блестящую россыпь идей, течений, талантов и имен. И все это великолепие, как атланты небо, держали на своих плечах русские меценаты. Одним из них был Савва Мамонтов. Он не был собирателем, коллекционером, он стал вдохновителем и созидателем многих культурных явлений своего времени. 

Купец первой гильдии, потомственный почетный гражданин, в будущем — величайший железнодорожный магнат, Савва Иванович Мамонтов родился в 1841 году в городе Ялуторовске за Уралом, в семье старообрядцев. Мамонтовы были крупными винными откупщиками. Иван Федорович Мамонтов в середине XIX века перебрался с семьей в Москву, где вскоре был возведен в потомственное почетное гражданство. Он был, как говорили в те времена, «любителем искусства»: в доме Мамонтовых устраивались вечера, где звучала жаркая полемика по поводу спектаклей и книг, гости пели и музицировали. От этого свечи в их доме горели вечным пламенем, а уличные фонари освещали дорогу к дому наравне с полуденным солнцем. Природная музыкальность была присуща и Савве Ивановичу.

Детство будущего мецената проходило в кругу большой патриархальной семьи, что не могло не повлиять на его характер. Повзрослев, он будет превращать свою жизнь в нескончаемый праздник в кругу новой, созданной им семьи художественной. Савва, как и другие Мамонтовы-младшие, получил хорошее образование: сначала дома брал уроки у нанятого учителя, потом год провел в гимназии; был определен отцом в Институт корпуса гражданских инженеров в Петербурге, затем учился на юридическом факультете Московского университета. Мало кто из купеческих сыновей получал в середине XIX века столь достойное образование.

Вот только усвоил молодой человек лишь незначительную его часть. Тем предметам, которые юному Савве были интересны, он отдавался со всем жаром, присущим его натуре. Теми же, что не цепляли его за душу или не находили отклика в уме, не занимался во все. Московского университета парнишка так и не окончил: он увлекся театром, стал участвовать в студенческих постановках. Его отец, Иван Федорович Мамонтов, в свое время занялся строительством первых железных дорог в России. Савва же с каждым днём всё больше увлекался театром, вошёл в театральный кружок. Отец с тревогой относился к его праздным увлечениям. Как и мой отец в свое время, он пытался наставить сына на верный путь и объяснить «выгоды» жизни. Но упрямый мальчишка все так же витал в облаках и, несмотря на все серьезные разговоры, шел за своим сердцем вдоль хорошо освещенной тропки.

Отца заботила дальнейшая судьба семейного дела. В 1862 году он отправляет сына в Баку: на практике осваивать предпринимательскую стезю. От такого потрясения внутренний свет Саввы стал угасать. Вскоре он заболевает и едет в Италию поправлять здоровье. А, как известно, эта страна — одно сплошное чувство. Савва Иванович влюбляется в Италию и… в Елизавету Григорьевну Сапожникову, путешествовавшую там же.

Не зря говорят, что именно в этой стране проще всего постичь искусство жить в свое удовольствие. С этим знанием Савва и вернулся в Россию. Он обвенчался с женщиной, которую любил больше жизни, и продолжал лелеять в своем сердце мечты об искусстве. Его мечтам было суждено сбыться. В качестве свадебного подарка от И. Ф. Мамонтова молодожены получили дом № 6 по Садовой-Спасской улице. Роскошный особняк с потолками из мореного дуба, мозаичными полами из Италии, финской мебелью, резными ручками по эскизам художников стал центром притяжения для московской культурной элиты.

Но как бы ни противился Савва предпринимательству, любовь к отцу и уважение к семейному делу все же сдерживали его. Так же как и я в свое время, он не смел огорчать отца и пойти за своей мечтой. В 1869 году, когда умер Иван Федорович Мамонтов, к 28-летнему Савве переходят семейные дела, а вместе с ними — огромный отцовский капитал. Савва занял пост директора общества Московско-Ярославской железной дороги. Вскоре он был избран гласным Городской думы и действительным членом Общества любителей коммерческих знаний, стал признанным членом московского купечества. Дело жизни отца — железные дороги — стали главным делом сына.

Отец дотянул Северную дорогу от Москвы до Ярославля, Савва продолжил её до Вологды, Архангельска, Мурманска. Он с юмором описывал свою незадавшуюся ознакомительную поездку по российскому бездорожью: «Дорога вся раз рытая колеями и покрытая жидкой черной грязью, а над ней изредка лежат брёвна, что и заставляет сидящих в тарантасе делать невозможные комические движения. Попав раза два макушкой в потолок тарантаса, я внутренне убедился, что железная дорога от Ярославля до Вологды необходима!

Веселый, решительный, молниеносно соображавший, обладающий ничем еще не омраченной репутацией, Мамонтов быстро шел в гору. Ему все еще была тяжела предпринимательская деятельность. Однако после избрания директором железной дороги бросить дело он уже не мог — увлекся. Да и память об отце помогала идти по проторенной дорожке. 

Казалось бы, это ли не пример верности семейному делу и любви к своему отцу?! Но не стоит забывать о Судьбе, сестре Фортуны. Последняя же пока не покидала Савву ни на минуту. В 1876 году государство назначило конкурс на проведение Донецкой каменноугольной железной дороги. Его выиграл Савва Мамонтов. В 1882 году строительство полностью завершилось, и железную дорогу выкупило государство. В начале 1890-х годов правление Московско-Ярославской железной дороги приняло решение продлить участок до Архангельска.

Мамонтов считал эту дорогу необходимой стране и строил ее почти без финансовой заинтересованности. Он не стремился к государственным наградам, однако министр финансов С. Ю. Витте добивался для него и престижных званий, и даже ордена Владимира 4-й степени. Савва Иванович был активным деловым человеком, крупнейшим предпринимателем, а не пустым фантазером, но… это не мешало ему мечтать о сказке. Поэтому Судьба и не выходила к нему навстречу. Она скромно наблюдала за ним, зная, что этот человек идет верной дорогой и выполняет свое предназначение. Ему было суждено беречь дело отца точно так же, как и воплощать свои фантазии в жизнь.

Мамонтов «бредил» искусством, которое не разделял на музыку, скульптуру, живопись. Любил его бескорыстной, сумасшедшей любовью, пылал к нему неистовой страстью. Жизнь его словно была написана на холсте истории для того, чтобы, посмотрев на нее, сказать с уверенностью: лучше быть пристрастным, нежели равнодушным. Еще в 1870 году Савва Мамонтов приобрел у С. С. Аксаковой, дочери известного писателя и славянофила, имение Абрамцево. И оно стало раем земным для всех гениальных друзей Саввы.

Прежде всего, чета Мамонтовых искала возможность вдохнуть новую жизнь в русское искусство, наполнить его национальным духом. Они считали, что русский художественный стиль должен был избавиться от привкуса старины. Мамонтовы не только увлеклись этой идеей сами, но и смогли увлечь многих творческих людей. Их усадьба, расположенная недалеко от Троице-Сергиевой лавры, стала тем центром, вокруг которого сложился «абрамцевский кружок», воплощавший в жизнь мысли, высказанные Саввой Мамонтовым и его супругой, рождавший новые идеи.

Предприниматель не занимался слепой благотворительностью. Не видел в этом смысла. При этом он никогда не жалел денег для искусства. Такой был парадокс. Он щедро финансировал то, что считал ценным, достойным внимания, избавлял от нищеты, давал уверенность в своих силах и щедро делился семейным теплом. Савва Мамонтов активно заводил новые знакомства с художниками, помогал организациям культуры, устраивал домашние спектакли. В 1870—1890 годах имение Абрамцево стало центром художественной жизни России. Некоторые из художников не только гостили в Абрамцеве, но и подолгу жили здесь, создавая свои знаменитые полотна. Среди них: И. Е. Репин, М. М. Антокольский, В. М. Васнецов, М. А. Врубель, М. В. Нестеров, В. Д. Поленов и Е. Д. Поленова, К. А. Коровин и музыканты (Ф. И. Шаляпин и другие). 

Закройте глаза. Давайте на мгновение перенесемся в его дом с помощью моего фонаря. Поверьте мне, стать свидетелем исторического события довольно легко, особенно если пожелать этого всем сердцем. Готовы?! Большой раздвижной стол накрыт белой скатертью, добротные стулья из красного дерева со спинками в виде лиры стоят у окна и за столом. Желтеющая листва за окном намекает, что осень уже вступила в свои права. А к ярко-оранжевым персикам на столе так и тянутся руки озорной девчушки в мешковатой розовой блузке с огромным бантом. Растрепанные волосы, яркий румянец выдают, что она только что прибежала с улицы и очень хочет снова вернуться туда, а не слушать этих взрослых, вечно толпя щихся в Красной гостиной. Но от одного из гостей ей все же не удалось скрыться — теперь он рисует ее портрет, в то время как в соседней комнате читают вслух «Евгения Онегина». 

– Тоша, заканчивай! Друг, Верочка, должно быть, устала. Пускай бежит. Пойдем. Костенька уже дочитывает, а ты все еще здесь. Живопись — дело хорошее, но и друзей нужно уважить своим присутствием. Пойдем. Хозяин дома проводил гостя в гостиную, а девочка вскочила и убежала во двор. Там ее ждали братья и сестры: Сергей, Андрей, Всеволод и Александра. Первые буквы их имен составляли анаграмму «САВВА» — имя хозяина дома, где атмосфера артистичная, затейливая, где двери никогда не запирались для друзей. Дома Саввы Ивановича Мамонтова. Именно здесь много и плодотворно работал Валентин Серов и неслучайно 12-летняя дочь мецената стала моделью самой известной его картины.

Мамонтов был обаятельный человек и обладал необыкновенным чутьем ко всему художественному, он умел угадывать «настоящее» в искусстве и этим привлекал к себе истинные таланты. Человек состоятельный, он часто приходил на помощь неимущим артистам, и умел это сделать вовремя.

Но не только материальную поддержку оказывал Мамонтов: он обладал умением окрылять людей. Ему не требовался свет моего фонаря. Он сам был волшебником для молодых художников, скульпторов, артистов, музыкантов, певцов, танцоров. А мой фонарь подпитывался волшебством, которым было окружено Абрамцево. Он переносил меня в это место, когда ему не хватало яркой искры, чтобы разжечь сердце заблудшего мечтателя. Всего лишь стоило прогуляться вдоль Гоголевской аллеи, как мой верный кованый спутник вновь наполнялся звездной россыпью. 

Окружив себя талантливыми художниками, Савва Иванович оказался в ситуации, когда чужое горение давало ему возможность и самому гореть. Деятельность мамонтовского кружка была пестра и разнообразна. В то же время ее можно описать одной фразой Мамонтова: «Надо приучить глаз народа к красивому на вокзалах, в храмах, на улицах». Помимо того, что в Абрамцеве активно развивалась русская национальная живопись, здесь, а также в московском доме Мамонтовых, складывалась русская опера. В 1885 году С. И. Мамонтов основал в Москве Частную оперу, ставшую на долгие годы его любимым детищем. Она собрала блистательных певцов, некоторые ее постановки сейчас считаются классическими. Но современники ее появление восприняли скептически. Некоторые советовали даже наложить на Мамонтова опеку: вроде бы крупный делец, а содержит предприятие себе в убыток. Да и какое предприятие — оперу! Немыслимое дело для коммерсанта! О нем говорили: «Большой человек — не делом занимается, театром». 

Личные способности Мамонтова получили шанс раскрыться наилучшим образом. Как «организатор» художественного сообщества, он принял роль, отлично соответствующую его характеру. Служением искусству пребывание Мамонтовых в Абрамцево не ограничивалось. Они хотели чувствовать себя центром притяжения для одаренных людей и двигателем множества превосходных идей. Современники называли Мамонтова Савва Великолепный, сравнивая со знаменитым флорентийцем Лоренцо Великолепным Медичи. И это лестное сравнение было вполне справедливо. Как и Лоренцо Медичи, Савва не столько коллекционировал «готовые» произведения искусства, сколько генерировал культурную среду своего времени.

Но жаль, что не всегда творцам сказки позволяется жить в том сказочном мире, который был создан благодаря их усилиям. Культурная деятельность Мамонтова была неприятна даже родственникам, что уж говорить о директорах железной дороги. Однако Мамонтов вкладывал в театр огромные деньги, его не останавливали неудачи. Наступил 1899 год, а с ним — полный крах Саввы Ивановича как предпринимателя. 

Было возбуждено уголовное дело по факту растраты им средств Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Виновность Мамонтова по этому делу доказана не была. Финансовый корабль Саввы Ивановича мог бы еще выплыть, но в чьих-то глазах он виделся слишком ценным имуществом, чтобы оставлять его в руках мечтателя… Как бы то ни было, к концу шестого десятка лет Савва Мамонтов оказался на обочине жизни. После пяти месяцев пребывания в одиночной камере Таганской тюрьмы, а затем под домашним арестом он был полностью оправдан. Но имущество было распродано почти полностью, многие ценные произведения ушли в частные руки. Железная дорога отошла в государственную собственность. Все долги были погашены.

Однако Мамонтов потерял деньги и репутацию и уже не смог заниматься предпринимательской деятельностью. Савва Иванович поселился у Бутырской заставы при гончарном заводе «Абрамцево». Жизнь продолжалась. Просто она потеряла фееричность. Судьба же в свою очередь была готова к такому исходу событий, потому что только ей был известен тот запас удачи, везения и творческого «фарта». Савва выполнил свое предназначение. Он был честен и весь данный ему запас энергии, сил, таланта использовал в полной мере. Не было больше шумных компаний, не осталось средств, которые можно было тратить на искусство. Но гораздо больше, чем потеря денег и имущества, Савву Ивановича тяготило одиночество. Савва Мамонтов скончался 6 апреля 1918 года и был похоронен в Абрамцево. На фоне событий, потрясавших страну, его смерть оказалась почти незамеченной. 

Будут, конечно, в России неординарные купцы-меценаты и после Саввы: Щукин, Морозов… Но только Мамонтов, близкий друг Поленова и Репина, покровитель Васнецова, Серова и Коровина, первооткрыватель Шаляпина и защитник не понятого публикой Врубеля, инвестор «Мира искусства» и руководитель своей «Частной оперы», «неистовый Савва», «человек-водоворот», «миллионщик» — останется в истории «русским Медичи».

Мамонтов был человеком, который ощущал полноту бытия тогда лишь, когда оказывался в центре большого коллектива. Творческие люди были для мецената своеобразным источником жизненной энергии. Получив ее, он возвращал сторицей. Увлекаясь сам, он увлекал и других, радуясь появлению каждого нового дарования, неудержимо заражал своею радостью. Создавалась какая-то вечно восторженная атмосфера, все верили в свои силы, и вокруг него кипела живая, дружная, радостная, большая работа. Заслуги этого человека перед русским искусством, особенно в области живописи и музыки, — огромны. Ведь именно он был тем волшебником, осветившим путь начинающим творцам. 

Я учился у Саввы Мамонтова чести, бескорыстной помощи, вере в свою мечту. Именно эта история возвращает меня в детство и заставляет вспомнить отца. Наверное, это неизбежно — быть верным традициям семьи. Но только Судьбе известно, твоя ли это дорога. И если это не так, будь уверен — встреча с ней произойдет. Судьба укажет тебе, в каком направлении двигаться, ну а я, фонарщик Фаролеро, буду освещать каждый твой шаг и согревать, подобно меценату Савве Ивановичу Мамонтову.